За пределами замка - Страница 26

Любовь – это больше, чем ты и я,
Чем страсть, утопающая в ночи.
Любовь – это свет, это вода,
Чистая воля вечности…

Айя останавливается в шаге от обрыва, на ее глаза наворачиваются слезы и тело, лишенное сковывающего ее напряжения, обмякает. Верес, стряхнув с себя оцепенение, обнимает ее за плечи, на всякий случай, уводя от опасной отвесной скалы. Внизу мягко шумит прибой, неожиданно начавшийся легкий дождик омывает и успокаивает округу. Аурелия, медленно подойдя к девушке и беря ее за руки, произносит написанные кем-то для нее строки, сотканные из ее собственной любви и заботы:

Сохрани мои строки, запомни мотив.
Начинается ливень, за ним улетим.
Намокает крыло, но не тянет ко дну.
Я умею летать и тебя удержу…

* * *

Этой ночью, когда остальные уставшие путники уснули, удобно расположившись вокруг горячего костра, Аурелия протянула руки к огню. Он ответил ей привычным холодом белого пламени, перенесшим ее на теплую красивую летнюю поляну, в центре которой холодная чистая вода манила свежестью и чистотой, а воздух был наполнен ароматами цветов, шуршанием листьев и птичьими радостными трелями. В конце концов, у Аурелии был свой способ восстанавливать силы. И сейчас ее полному любви сердцу, готовому делиться этим чувством с другими, отчаянно хотелось побыть в ее собственном мире. Говорил же ей когда-то Борг, что сначала нужно наполниться, чтобы ей было что отдавать.

Глава 6

…Моргатели – это люди, которые, не смотря на вполне понятное определение, никогда не смыкают век. Если они вдруг моргнут, то мир изменится на другой. Параллельный. Их пересохшие воспаленные глаза с судорожно двигающимися зрачками выдавали напряженную внутреннюю жизнь, невидимую для всех остальных. Чаще всего они неподвижно сидели вдоль дорог по одному-двое и безмолвно жили за никогда не закрывающимися веками…

…Реальность была еще слишком молода и конечна. Вероятности все еще сплетались в новую, трепещущую на ветру паутину. И каждый мог внести в нее свою лепту. Разбросанные по всему миру творящие существа создавали и удерживали существующую реальность, периодически выпадая из нее и перемещаясь в какую-либо параллельную, внося свою лепту в создание уже новой альтернативной реальности…

…На первый взгляд, все просто: уснул-проснулся-моргнул и ты в раю, точнее, в том мире, где все так, как ты хочешь. Однако, на самом деле человек оказывался в том мире, которому соответствовал, а не в том, который себе нафантазировал. Впрочем, сложности состояли еще и в том, чтобы контролировать свои способности, защититься от желающих использовать и сам дар и его носителя…

…Но настоящие сложности возникали тогда, когда не происходило передачи знаний и обучения. Когда ребенок с возрастом при пробуждении дара сам о нем узнавал и в одиночестве пытался справиться, принять, учился с ним управляться без помощи, поддержки и понимания…

* * *

Аурелия увидела себя маленькой девочкой в детской кроватке, которая стояла у стены в спальне ее родителей. Их самих в комнате не было. Она выглядывала сквозь прутья ограждения и пыталась рассмотреть людей, голоса которых она отчетливо слышала в коридоре, но неплотно прикрытая дверь в комнату ей мешала, пропуская лишь тонкий лучик света.

Через какое-то время Аурелия увидела, как в спальную комнату вошли три человека в длинных темных плащах, они стали вокруг кроватки и начали что-то говорить. Девочка не понимала их слов, просто слышала речитатив, и чувствовала, что происходит что-то непонятное и очень важное. Она внимательно всматривалась в лица незнакомых высоких мужчин, глаза которых скрывались под капюшонами, закрывающими почти все лицо, но видела только одинаково шевелящиеся губы. Один из них бережно взял девочку на руки, и она поняла, что проваливается в глубокий-глубокий сон…

* * *

Несмотря на почти пришедшее долгожданное лето, дожди не всегда давали возможность путникам провести ночь на открытом воздухе. Сейчас же они поливали окрестности уже почти неделю. Дороги были размыты, и Аурелия со спутниками опять оказались запертыми в четырех стенах. Она задыхалась в помещении, ей было тесно и неуютно, но следовало дать отдых и людям и лошадям. Поэтому перед завтраком девушка каждый день выходила на балкон постоялого двора, и немного задерживалась там, радуясь пронизывающему ветру и холодным каплям, залетающим под крышу. Это место стало ее любимым, здесь она чувствовала себя мокрой и замерзшей, но живой, и ее тоска по дороге немного утихала.

С появлением Айи атмосфера в их компании начала меняться. Нестабильное эмоциональное состояние девушки иногда передавалось окружающим, внося некоторую нервозность. Аурелия надеялась, что своей заботой сможет улучшить ситуацию, но иногда ей отчаянно хотелось побыть наедине с собой… или с Вересом, с которым они так и не обсудили события ночи, после которой нашли Айю. Лист отказался ехать домой, сославшись на то, что ему надо отследить еще какие-то нити вероятностей и помочь вневременному, который оказался лишенным своего жнеца. По его теории, они должны были вскоре встретить его на своем пути. Хотя Аурелии казалось, что он просто пытается помочь им сделать ситуацию более комфортной.

Айя любила уединение больше всех остальных, как ей иногда казалось. Она так и не поняла, как ей следует относиться к Аурелии, которая была ненамного старше нее, но если верить Листу – странному мужчине с неприятным каркающим голосом, являлась ее матерью. Верес, который, как она помнила, был рядом с девушкой у обрыва и почти сделал шаг в бездну вместе с ней, ее сторонился. Никому не нравится терять контроль над своей волей, девушка это понимала, и даже немного жалела о том, что это произошло, но не в ее правилах было зацикливаться на прошлом, хотя когда именно успели сформироваться эти правила, она тоже не понимала. После слов, сказанных ей Аурелией на обрыве, которые она так и не смогла потом вспомнить, ее собственное рваное прошлое стало чем-то почти нереальным. Оно стремительно теряло краски и свою болезненность, хотя образ Аскольда, которого она отпустила, практически оторвав от своего сердца, до сих пор иногда появлялся в ее снах, заставляя Айю просыпаться в слезах. Однако девушка не спешила делиться своими переживаниями с остальными. Эти люди ей помогли, у нее было ощущение, что они ей близки, но не настолько, чтобы распахивать им свою душу.